Перейти к содержимому

Раевский Н. Н.

rugerb_alexander1

Николай Николаевич Раевский (1771-1829) — русский военачальник, участник многих сражений в своей более чем 30-летней военной карьере. В 1812 году генерал-лейтенант, командир 7-го пехотного корпуса во 2-й Западной армии. Отличился под Салтановкой и в Смоленском сражении. В Бородинском сражении оборонял центр русской позиции с большим редутом, названным впоследствии батареей Раевского. 

Записки Раевского

Давыдов  Д. В. Замечания на некрологию Н.Н. Раевского, изданную при Инвалиде 1829 года, с прибавлением его собственных записок на некоторые события войны 1812 года, в коих он участвовал / Соч. Дениса Давыдова. - Москва : Салаев, 1832. — Российская государственная библиотека.

Денис Васильевич Давыдов:

/ с. 32-33. /
Теперь представим собственные записки Раевского. Они могут служить историку основой описания службы его в великий год Отечественной войны. Записки сии были писаны самим им на французском языке для генерала Жомини, намеревавшегося писать историю кампании 1812 года и просившего циркулярами всех корпусных командиров и некоторых начальников отдельных частей войск, оказавшихся в сию бессмертную эпоху на горизонте событий, о снабжении его вернейшими описаниями действия войск, ими командуемых.

В письме Раевского ко мне, приложенном к копии с сих записок, сказано между прочим, что от необходимости согласить частное действие 7-го корпуса, коим он командовал, с общим действием армий, он избрал основанием своему рассказу историю кампании 1812 года, сочиненную генералом Бутурлиным, как книгу, достойную уважения более всех известных по сие время сочинений, касающихся до сей незабвенной эпохи. «Я старался — продолжает он в сем письме, — указать на некоторые погрешности, вкравшиеся в книгу сию от недостатка в материалах, и исправить некоторые события, невольно автором искаженные. Между тем, если я вхожу и в некоторые подробности, лично до меня касающиеся, то потому только, что по мнению моему впечатления, произведенные над начальником войск обстоятельствами, в коих он находился во время действия, не менее любопытны для историка, как и самое действие, с коим они неразрывно связаны» и проч.

Приступим к изложению сих записок.

(*) Числа, означающие томы и страницы, относятся к сочинению генерала Бутурлина, на русский язык переведенному генерал-майором Хатовым.

/ с.47-62. /

Смоленская битва.

Т.1, с.210.
«Отряд генерал-майора Неверовского, в коем было от 7 до 8000 человек» и проч.

Замечание Раевского.

Генерал Неверовский командовал дивизией, сформированной им самим. По сей причине, взамен двух из его полков, ему дали два из моих старых: один Полтавский пехотный, а имени другого полка я не упомню.

С.216. «Наконец оба главнокомандующие начали беспокоиться о безопасности своего левого фланга. Князь Багратион , извещенный о переходе французской армии чрез Днепр, рассудил, что отряд генерал-майора Неверовского, оставшийся один среди сильных громад, которые неприятель готовился обратить против него, находится в великой опасности; а потому и приказал генерал-лейтенанту Раевскому, уже выступившему из Смоленска к селу Надве, возвратиться в Смоленск, и потом по левому берегу Днепра идти к городу Красному, дабы принять к себе отряд Неверовского. Сам Багратион, 3-го августа к вечеру, прибыл в село Катань, где и велел поставить мост, в намерении перейти здесь реку Днепр, для защиты дороги из Красного в Смоленск, совокупно с войсками генералов Раевского и Неверовского. <...>

Того ж 3-го августа Наполеон, продолжая движение свое к Смоленску, занял главную квартиру в Корытне. Армия его собралась между Корытнею и Лубнею, занятой маршалом Неем. <...>

Генерал-майор Неверовский, рано поутру оставивший Корытню, встретился с корпусом Раевского в 6-ти верстах от Смоленска. Генерал-лейтенант Раевский, находя себя не в состоянии в поле устоять против несметных сил неприятеля, решился войти в Смоленск и защищать сей город до последней крайности, дабы дать время российским армиям приспеть к нему на помощь. <...>

Князь Багратион намеревался перейти Днепр у села Катани единственно в том предположении, что неприятель переправил чрез сию реку только часть своей армии; но узнав, что Наполеон со всеми силами своими находился в окрестностях Катани, он решился тотчас идти по правому берегу Днепра к Смоленску на помощь генералу Раевскому, который неминуемо долженствовал быть сильно утеснен неприятелем. — В ночи с 3-го на 4-е число мост у Катани был снят, a 4-го на рассвете вторая армия выступила к Смоленску. Первая армия также пошла к сему городу. <...>

Генерал-лейтенант Раевский с своей стороны приготовился защищать Смоленск с 16,000 человек, бывшими под его начальством. Город сей, лежащий на скате высот левого берега Днепра, огражден каменной стеной, имеющею 25 футов высоты, 18 футов толщины и более 7 верст в окружности. Сия ветхая ограда, во многих местах разрушавшаяся, снабжена тридцатью башнями, из коих некоторые, превращенные в малые бастионы и уставленные артиллерией, отчасти доставляют стенам боковую оборону. Сухой ров и пред ним прикрытый путь с гласисом, окружают стену; но ров весьма неглубок и не имеет боковой обороны; а прикрытый путь, лишенный безопасного сообщения с крепостью, не может быть защищен с успехом. По западную сторону города, на высоте, находится большое земляное укрепление неправильной фигуры, Королевским бастионом называемое, которое и служит вместо малой цитадели. Город имеет трое ворот: одни со стороны реки, а двое других, Малаховскими и Никольскими воротами называемые, к стороне поля. Перед Малаховскими воротами соединяются дороги из городов: Красного, Мстиславля и Рославля. Сообщение с правым берегом производится посредством моста, к коему примыкают дороги из С.-Петербурга и Москвы, и который прикрыт довольно правильным земляным кронверком; однакож высоты правого берега повелевают сим укреплением. Близость предместия умножала затруднительность обороны Смоленска, давая неприятелю способ скрытно подходить к самой подошве гласиса».*

(*) Мы увидим далее, что из сего-то положения предместия Раевский извлек главные средства для защиты Смоленска, и что неприятель, не взирая на силы свои, в одном только пункте подошел к смоленскому валу, а именно: к королевскому бастиону; предместье же в продолжение всего боя и даже после оного всегда оставалось за нами. — Д. Д.

Замечание Раевского.

Движение Наполеоново на левое крыло нашей армии есть одно из тех отважных предприятий, кои и предвидеть и отвратить затруднительно. Он пользовался уже всеми выгодами сокрытого начинания, прежде нежели кто-нибудь в нашей армии мог подумать о переходе его на правую сторону Днепра. Мы всё с медленностью и нерешимостью продолжали наше наступательное движение, то возвращаясь по прежним следам, то занимая бесполезные позиции.

Вторая армия, шедшая по Смоленской дороге в Катань, тянулась по правому берегу Днепра. Корпус, коим я командовал, и который составлял резерв сей армии, должен был выступить из Смоленска по выходе дивизии гренадеров принца Мекленбургского. Таким образом я не мог двинуться ранее 7 часов вечера. Едва прошел я несколько верст, как услышал сильную канонаду по направлению к городу Красному; вскоре потом адъютант, ехавший мимо меня, объявил мне, что он послан от генерала Неверовского с рапортом о том, что неприятель с большими силами на него напирает. Это объяснило нам причину слышанной нами канонады. Прошед от Смоленска около двенадцати верст, я остановился для роздыха. Ночь наступила глубокая. Вскоре получил я от князя Багратиона повеление остановиться на том месте, где я получу оное, и ожидать последнего, которое немедленно и было ко мне прислано. В нем предписано мне было возвратиться и идти через Смоленск к Красному, дабы занять позицию на половине дороги и принять дивизию Неверовского в состав моего корпуса. Исполняя без отлагательства данное мне повеление, я чрез того же курьера просил дать в мое распоряжение вторую кирасирскую дивизию, находившуюся почти на одной дистанции со мною; она мне нужна была потому, что я должен был сражаться на открытом местоположении. Я требовал при том разрешения, «что в случае встречи моей с превосходным в силах неприятелем и при необходимости отступления, должно ли мне будет защищаться в Смоленске, который непременно подвергнется чрез сие совершенному разорению; или не должен ли я, перешед реку, препятствовать чрез нее неприятельской переправе?» — В первом случае я надеялся иметь более вероятности остановить неприятеля; но подвергал как город, так и войска мои совершенному истреблению; во втором, я предавал город, но спасал целость моего корпуса. На сей рапорт мой не получа никакого ответа, я продолжал идти к Смоленску.

На рассвете, находясь уже в виду города, я послал адъютанта моего для осведомления об обстоятельствах. Он немедленно возвратился и уведомил меня, что некто, принадлежащий к дивизии Неверовского, прибыл в Смоленск и известил, что дивизия Неверовского совершенно истреблена. — Я не верил сему известию, и зная, что генерал Беннигсен находится в городе, зашел к нему пока корпус мой проходил чрез Смоленск. Я просил у него совета; но он, повторив мне ложное известие, до меня уже дошедшее, сказал, что весьма сожалеет обо мне, что положение мое весьма критическое, и что наконец он советует мне оставить мою артиллерию по сю сторону реки, дабы не подвергаться опасности потерять оную. — Такова была уверенность его в моей погибели, что он желал, по крайней мере, спасти хотя артиллерию мою!

Сей совет несообразен был с тогдашним моим действительно почти безнадежным положением. Надобно было пользоваться всеми средствами, находившимися в моей власти, и я слишком чувствовал, что дело идет не о сохранении нескольких орудий, но о спасении главных сил России, а может быть и самой России. Оставив Беннигсена, я последовал за моим корпусом, который со всею артиллерией тянулся чрез Смоленск по дороге к Красному. В двух верстах от города я остановил его и лично решился изучить местоположение, весьма невыгодное относительно общего положения дел, но, к счастью, раскрывшее мне тактические пособия, которых я никак не ожидал, и коим обязан я своим спасением. Я решился расположиться близ самой Мстиславской заставы. — Там я ждал от Неверовского известий. В два часа пополудни прибыл он сам. Он защищался превосходно, геройски, что неприятель умел оценить выше, нежели он сам. Отступление его было не поражение, а победа, судя по несоразмерности сил неприятеля относительно к его силам; не взирая на то, он приходил в отчаяние. Я утешал его, как мог, и соединил с моим корпусом остатки его дивизии.

Неверовский известил меня, что он прибыл с одною пехотою, что потерял несколько орудий и что оставил казаков на аванпостах в 7 или 8 верстах от города, что неприятель остановился на ночлег и что он чрезвычайно многочислен. Обо всем этом донес я начальствовавшим генералам, от коих не получал ни повелений, ни извещений.

В пять часов вечера услышал я пушечный выстрел. Минуту спустя, прискакал казачий офицер с рапортом, что неприятель идет на Смоленск и что аванпосты наши от него отступают. Я сел на лошадь и поехал вперед, чтобы ближе видеть, что делается. И действительно, вскоре увидел я всю кавалерию Мюрата и огромные массы пехоты, кои развертывались по полям, располагаясь для ночлега. При наступлении ночи бесчисленные линии огней, протянутые на чрезмерное пространство и почти исчезающие от взора, удостоверили меня, что неприятель находится предо мною со всеми своими силами.

Я вполне чувствовал опасность моего положения. Обе армии наши находились от меня в 40 верстах; между ними и мною никого не было, и потому я никак не мог получить подкрепления ближе следующей ночи. Правда, я мог бы защищаться несколько времени в стенах города; но сохранение Днепровского моста, единственного пути соединения моего с армиями, если б оный был атакован каким-либо корпусом, двинувшимся по берегу Днепра, подвергалось сильному сомнению. Может быть, я лучше бы сделал, если бы перешел на правый берег реки; но поступок сей мог быть перетолкован в дурную сторону.

28 батальонов составляли мой корпус, ибо два из моих полков находились в авангарде генерала Васильчикова, другие же два были посланы во внутрь России для укомплектования. Таким образом у меня было не более 13 тысяч человек для сопротивления неприятелю, считая в том числе и 12 батальонов Неверовского, еще отуманенных от отступления. Я вполне чувствовал, что долг мой — скорее погибнуть со всем моим отрядом, нежели позволить неприятелю отрезать армии наши от всяких сообщений с Москвою и с полуденными губерниями, доставлявшими им все нужные средства и пособия.

Опираюсь на слова самого Наполеона в замечаниях, кои диктовал он Монтолону на острове Св. Елены (Mémoires pour servir à l’histoire de France écrits à St. Hélène ; Tom 2. pag. 92.): «Сие превосходное движение ни в чем не уступает тому, которое совершил Наполеон под Лансгутом в 1809 году. — Он, прикрыв себя Бабиновическим лесом, обошел левое крыло русской армии, перешел Днепр и устремился на Смоленск, куда прибыл 24-мя часами прежде русской армии, уже отступавшей к сему городу с величайшей поспешностью. Русский отряд, состоявший из 15,000 человек, нечаянно находившийся в Смоленске, имел счастье защищать сию крепость целый день, что дало Барклаю де Толли время подоспеть на другой день с пособием». — «Если бы французская армия застала Смоленск врасплох, то перешед Днепр, она атаковала бы в тыл русскую армию, в то время разделенную и шедшую в беспорядке. Сего решительного удара совершить не удалось».

Сей отряд русской армии был мой корпус, соединенный с остатками отряда Неверовского.

Я отправил двух курьеров к начальствовавшим генералам, извещая их утвердительно, что вся французская армия стоит передо мною; князя же Багратиона особенно извещал я, что спасение обеих армий наших зависит от упорной защиты моего отряда.

Еще прежде какое-то неизъяснимое чувство предвещало мне, что я буду сражаться под Смоленском, и я тщательно осмотрел местность пред городом и самое предместье, которого выгодным положением я старался воспользоваться. В следствие чего я приказал ночью большую часть моей артиллерии поместить на древних земляных бастионах, окружающих каменную стену города; всю пехоту мою расположил перед предместьем; правым крылом ее командовал генерал Паскевич. Остальную же артиллерию я так разместил, что неприятельская артиллерия не без труда могла против моей действовать, ибо она должна была переходить глубокие рытвины и водомоины, отстоящие от меня почти на полувыстреле пушечном. За то войсками моими я едва мог обставить средину и правый фланг того полукружия, которое я должен был занимать, не имев их достаточно, чтобы отделить на левое крыло мое более двух батальонов, которые я поставил в смежности с берегом, в предместии Ращенке, и четырех, которые расположил я у Днепровского моста. Осталось еще 4 батальона, из коих два поставил я в резерве между городом и предместьем, а другие два в самом городе. Сверх сего я собрал несколько сот выздоравливающих из госпиталей, коих вооружив, расставил по каменной стене, окружающей Смоленск. Ночью, не знаю откуда, пришли ко мне Новороссийский драгунский и Литовский уланский полки. Сие подкрепление, судя по натуре местности, не могло служить мне большим пособием в битве; впрочем конница сия вместе с казаками могла производить разъезды и предохранять таким образом мое левое крыло — пункт весьма важный в моей обороне! Сделав сии распоряжения, я дал повеление моей пехоте, стоявшей весьма выгодно, не делать шагу для преследования неприятеля, в случае если он будет опрокинут; дабы чрез то не ослабить себя, расширяя поле битвы. В ожидании дела я хотел несколько уснуть; но искренно признаюсь, что несмотря на всю прошедшую ночь, проведенную мною на коне, я не мог сомкнуть глаз — столько озабочивала меня важность моего поста, от сохранения коего столь много, или лучше сказать, вся война зависела!

С утреннею зарею ружейная перестрелка завязалась. В самом начале битвы привели ко мне одного из мюратовых адъютантов, захваченного в плен при рекогносцировке и покрытого ранами. Он был принят мною ласково, чего, вероятно, не ожидал. В излиянии признательности своей он сказал мне, что с балкона моей квартиры я могу видеть Наполеона, рассматривающего в подзорную трубу мою позицию; что предо мною стоят три корпуса: Мюрата, Нея и Даву, и что немедленно я буду атакован на всех пунктах. Я стоял на малой моей внешней батарее, близ Малаховских ворот, откуда мог обозревать довольно значительное пространство.

С.219. «В 10-ть часов утра, князь Багратион  с армией своей прибыл к Петербургскому предместью, и видя великое превосходство сил, развернутых неприятелем против города, подкрепил генерала Раевского второю гренадерскою дивизией принца Карла Мекленбургского».

Замечание Раевского.

Несправедливо, что князь Багратион прибыл ко мне, как говорит генерал Бутурлин, в 10 часов утра. Первое подкрепление, пришедшее ко мне, была кирасирская дивизия, вовсе для меня тогда бесполезная, и коей я по сему случаю запретил переходить реку. Между седьмым и восьмым часами вечера прибыли ко мне четыре полка гренадеров, что ободрило меня чрезвычайно. При всем том я оставил их позади предместья в резерве. Почитаю себе в обязанность не умолчать о том, что случилось со мною во время битвы; это может послужить для неопытных военных людей уроком, не теряться от дурных известий: гораздо прежде прибытия гренадеров прискакал ко мне один офицер и уведомил меня, что неприятель взял большой бастион приступом. Это несчастье можно было еще поправить и известие было не без основания: ибо действительно одна неприятельская колонна дерзновенно бросилась на бастион и уже готова была завладеть оным, как батальон Орловского пехотного полка, скрытый от оной, мгновенно на нее ударил и опрокинул ее с бастиона, что случилось в отсутствие уже доносившего мне офицера. В самую ту минуту, когда в следствие донесения сего я хотел идти к сему бастиону с резервом моим, находившимся позади предместья, вдруг получаю известие через другого офицера, которого после никак не мог я отыскать, что неприятель завладел Днепровским мостом. На сем пункте стоял у меня генерал-майор Оленин с четырьмя батальонами.

Оставляю читателю судить, какое действие произвели во мне сии два известия, почти вместе одно с другим привезенные! Однако же некогда было долго думать: я приказал двум батальонам, стоявшим позади предместья, идти на бастион; а сам с двумя батальонами, находившимися в городе, бросился к мосту. Пришед туда, я нашел резерв, стоявший у оного в порядке, и ни одного неприятельского солдата против него, и к неизъяснимому моему удовольствию узнал, что неприятеля даже там никогда и не было. Тогда я бросился к атакованному бастиону, и узнал от генерала Паскевича о происшествии, о коем выше сказано. Повторяю, что прибытие гренадеров совершенно меня успокоило. Вечер наступил. В это время приехали ко мне князь Багратион и Его Высочество герцог Александр Виртембергский. Поздравления сыпались со всех сторон. Всякий чувствовал важность моего успеха. Это, могу сказать, была благополучнейшая минута всего военного моего порища; надобно было перенести беспокойство, которое я перенес в продолжение 24-х часов, чтобы уметь истинно оценить то блаженство, коим я наслаждался. — Неприятельский огонь начинал ослабевать; войска наши появлялись уже на высотах правого берега. Приближение ночи прекратило битву, которая стоила мне не более 1000 человек. Наконец неприятель отошел в лагерь свой. Говорят, что корпус генерала Жюно был послан для поддержания правого неприятельского крыла; следовательно он должен бы был атаковать мое левое; но что будто бы сей корпус сбился с дороги. Если бы сей корпус подошел к назначенному ему месту, то мне затруднительно, или лучше сказать, невозможно было бы так кончить, как я кончил. Что же касается до меня, то я приписываю успех сего сражения воле Божьей и храбрости войск моих. Даже и теперь чувство сердечной признательности к Всевышнему сливается с моими воспоминаниями при описании одного из важнейших происшествий моей жизни.

Я должен прибавить, что в начале битвы получена мною от князя Багратиона следующая записка: «Друг мой! Я не иду, я бегу; желал бы иметь крылья, чтобы поскорее соединиться с тобою. Держись! Бог тебе помощник!»

В полночь генерал Дохтуров пришел со своим корпусом мне на смену.

Сия Смоленская битва, в коей я со слабыми силами должен был бороться против огромных неприятельских сил, есть одна из всех битв моей долговременной службы, о которой вспоминаю я с наибольшим самодовольствием. Провидению угодно было поставить меня в самое трудное положение, но Оно же, по благости своей, дало мне и руку помощи.

Я сражался с твердым намерением погибнуть на сем посту чести — быть может и славы; и когда я взвешиваю с одной стороны важность последствий сего дела, а с другой — малость потери, мною понесенной, то ясно вижу, что успех зависел не столько от воинских моих соображений, как от слабости натисков наполеоновых, который, вопреки всегдашних своих правил, видя решительный пункт, не умел им воспользоваться.

Если бы неприятель употребил в сей день такой же неослабный напор, какой употребил он на другой день, но уже без надежды на те последствия, кои могли произойти от взятия Смоленска, мною защищаемого, то кончено было бы существование русских армий — и жребий войны был бы решен невозвратно!

Однако же по странности, которая может быть изъяснена только страстями человеческими, сражение сие почти нигде не было оглашено.

С.222. «В 8 часов по полудни (5-го числа) генерал Дохтуров учинил общую вылазку против неприятеля, который пользуясь ночью, засел почти под самыми стенами города».

Замечание Раевского.

Сия статья совершенно несправедлива, ибо в конце битвы, я лично был перед предместьем, находившимся довольно в большом расстоянии от стен города. Генерал Доктуров сменил меня в полночь, следовательно не мог сделать никаких новых распоряжений, и потому он занял только те самые пункты, кои до него занимал я с артиллерией и пехотою моего корпуса; но он обставил войсками своими левую сторону смоленского вала; чего я сделать не мог, имея в оных недостаток. Он был атакован, как и я, на рассвете; войска его, отразив атаку, преследовали неприятеля; чего я ни разу не сделал. Я не критикую его: да идет мимо меня мысль, охуждать в чем-либо сего храброго генерала, которого уже нет на свете, — мы оба были в несходных между собою обстоятельствах. Во время Доктурова утреннего дела, я был лично на высотах правого берега Днепра, откуда мог видеть и видел все, что происходило на левом берегу сей реки.

   

Поделиться ссылкой:

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Наверх