А.Г. Жеребков
История Лейб-гвардии Казачьего его величества полка
с.188-200
Наконец, неприятельские войска снова двинулись, и 4 августа стали подходить к Смоленску. Раевский с успехом выдержал их первый натиск, не уступив занятой им впереди города позиции… К вечеру, когда стали на свои места обе наши армии, Лейб-казаки разосланы были по берегу Днепра — наблюдать за расположившимся на противоположной стороне реки неприятелем.
На другой день, с утра, начался знаменитый двухдневный бой у стен Смоленска. Несмотря на превосходство сил неприятеля, наши войска в первый день не дали шагу двинуться армии Наполеона и только к вечеру уступили ей предместья Смоленска, укрывшись за городские стены. На следующий день битва возобновилась еще с большим ожесточением… С раннего утра до поздней ночи рвались французы на городские стены; тысячи ядер летели в город со всех сторон… Гром канонады, взрыв бомб, перекаты ружейного огня, треск разрушающихся домов, звуки барабанов, командные крики, вопли неповинных жителей, спасающихся бегством, зарево пожара, охватившего половину города — вот та ужасная картина Смоленска в ночь на 6 августа!.. Потери войск, как наших, так и французских, были громадны. Город представлял уже одни развалины; но, несмотря на то, штурм его геройски отбит Дохтуровым, на которого выпала честь этой защиты… К ночи канонада затихла и французские колонны отошли от стен Смоленска…
В течение предшествовавшего дня несколько партий французов пытались переправиться на нашу сторону выше и ниже города, но все эти покушения были предупреждаемы наблюдательными постами наших кавалерийских частей и казаков. Неприятель решился было обмануть нас: продолжая свои попытки переправиться около города, он, в то же время, отправил вверх по Днепру сильные отряды кавалерии и пехоты с целью совершить переправу на некотором расстоянии от Смоленска… В ту пору Л.Гв. Казачьего полка корнет Николаев1, двигавшийся с командою Лейб-казаков по берегу Днепра, внимательно вглядывался в туманную даль… Золотистой лентой извивался Днепр, далеко освещаемый заревом пожара города… И вдруг, на гладкой поверхности его появились темные, двигающиеся пятна, приближающиеся к правому берегу реки… Казачьи лошади прибавили ходу… Послышался плеск воды, бряцанье оружия и затем лошадиный топот… Через несколько минут наша команда увидела перед собою неприятельский кавалерийский отряд и внизу, под горой, приближающиеся к нему подкрепления. Дружный залп встретил врага, но, скоро оправившись от неожиданности, французы понеслись по направлению звука и ударили на горсть храбрецов наших, которым и пришлось отступить; но отступить ненадолго: залп корнета Николаева привлек внимание полковника Ефремова, стоявшего с эскадроном Его Величества на берегу Днепра, близ Смоленска. Ефремов понесся на эти выстрелы, раздалось казачье «ги-и-и!» и, оставленные неприятелем трупы засвидетельствовали потом всю лихость молодецкого налета Ефремова. Вслед за казаками примчался Изюмский гусарский полк… Дорого заплатили французы за хитро придуманную попытку переправиться на нашу сторону. Несмотря на то, что со времени встречи с горстью Лейб-казаков Николаева, французы успели было переправить на нашу сторону довольно сильные части своей кавалерии, — все-таки переправа их не удалась. Атакованные Лейб-казаками и Изюмцами, они врассыпную бросались в глубокие волны Днепра, поражаемые пиками, саблями и ружейным огнем… Истребление было жестокое; пощады не было никому… И могла ли быть пощада со стороны того, кто видел бедствие жителей Смоленска, разрушение этого векового города и трупы геройских его защитников!..
К утру Смоленск опустел… Войска наши перешли в Петербургское предместье и уничтожили за собою мост. — Наши армии потянулись берегом Днепра, по Московской дороге. В то же утро французы заняли смоленское пепелище и, немедленно двинули значительные колонны свои вброд, возле горевшего моста, в оставленное нашими войсками предместье, вследствие распространившегося в нем пожара. Оттеснив наших егерей, засевших в улицах, неприятель начал развертывать на равнине, по Поречской дороге, значительные силы. Бригада князя Шаховского получила приказание опрокинуть французов за Днепр. Подкрепленная из арьергарда Корфа, она быстро расстроила переправившиеся французские войска и отбросила их назад, за реку. Здесь, на правом фланге нашем, работали и Лейб-казаки.
По оставлении нашими армиями Смоленска, разыгрался вблизи этого города один из замечательнейших эпизодов Отечественной войны. Армия князя Багратиона еще в предшествовавшую ночь ушла из под Смоленска по Московской дороге, а Барклай-де-Толли днем позже не мог уже этого сделать: дорога пролегала вдоль самого берега Днепра, на близком расстоянии от Смоленска и, следовательно, в виду неприятельских батарей, стоящих на противоположном берегу. Скрытное отступление было также немыслимо, потому что Смоленск был уже занят неприятелем, и всякое движение наше ему было известно… В виду таких затруднений, Барклаю-де-Толли оставалось предпринять фланговое движение: он решился идти по Поречской дороге, на север, и потом, проселками свернуть к Московской дороге. Это обходное движение удваивало предлежавший 1-й армии путь, а Наполеон, двинувшись вперед по кратчайшей дороге, мог предупредить соединение наших армий… Едва и не случилось так!.. Только, благодаря присутствию духа и распорядительности генерала Тучкова 3-го, командовавшего авангардным отрядом одной из колонн 1-й армии, а также и благодаря мужеству отряда, состоявшего под командою графа Орлова-Денисова, армии наши избегли подобного несчастия!
Значительно опередив прочие части наших колонн, двигавшихся в обход, Тучков 3-й вышел из лесов и болот на столбовую дорогу, утром 7 августа, у деревни Тычининой. Здесь он узнал о появлении на Московской дороге неприятельских отрядов и о постройке ими моста через Днепр у Прудищева. Сознавая, что спасение всей следовавшей за ним армии Барклая-де-Толли зависело от удержания за собою Московской дороги, пока не выйдут на нее главные силы нашей армии, Тучков 3-й, несмотря на полученное им приказание двигаться далее к селу Бредихину, несмотря на близость и громадность неприятельских сил, решился остановиться перед местом соединения проселочных дорог с Московской дорогой и защищать этот пункт до последней крайности. Вследствие такой решимости, Тучков 3-й вместо того, чтобы идти налево к Бредихину, повернул вправо, назад к Смоленску, и, пройдя версты две по дороге к этому городу, остановил свой отряд2 на возвышенности, у речки Строгани, между деревнями Топоровщиной и Латышиной.
Вскоре показались перед Тучковым войска корпуса Нея. Увидев русский отряд, Ней тотчас же открыл по нему пушечную пальбу и послал свою кавалерию взять поставленную на дороге нашу батарею. Французы несколько раз покушались овладеть ею, но безуспешно. Тогда Ней пустил колонны войск своих в обход наших. Они ожесточенно бросались вперед, но были всякий раз опрокидываемы. Наконец, Тучков 3-й вынужден был отступить за Строгань, разобрал на ней мост и остановился в позиции, которой нельзя уже было уступить, не отдав во власть французов того важного для нас пункта, где соединялся путь нашей армии с Московской дорогой. В 3 часа прибыл сюда сам Барклай-де-Толли и тотчас же велел Коновницыну идти с дивизией на помощь Тучкову, а графу Орлову-Денисову с 1-м кавалерийским корпусом, при котором был и Л.-Гв. Казачий полк, спешить на рысях к Заболотью, на левый фланг позиции Тучкова. Французы и после того несколько раз бросались на нашу батарею и лезли вперед с ожесточением, но всякий раз были мужественно отбиваемы. Увидя наконец бесполезность своих усилий против фронта нашей позиции и, терпя значительный урон, неприятель решился обратить свою кавалерию на наш левый фланг… Здесь стоял уже граф Орлов-Денисов. Сознавая слабость своего отряда сравнительно с выдвигаемыми неприятелем против него огромными силами, и зная, что вся цель наша должна заключаться в выигрыше времени, гр. Орлов-Денисов оставил большую часть 1-го корпуса и конную артиллерию на высотах, позади топкого болота, приказал им сойти с лошадей и стать на опушке леса в одну шеренгу, чтобы обмануть французов многочисленностью, а сам, с Лейб-казачьим полком, поскакал к стоявшим налево от большой дороги, впереди болота, гусарским полкам Мариупольскому, Сумскому и Елисаветградскому, а также двум эскадронам Изюмского и пяти полкам армейских Донских казаков. Тотчас отправил он из каждого эскадрона этих полков по несколько человек осмотреть места, по которым можно было бы отступить, в случае неудачи. Посланные привезли известия, что отступление через болото невозможно: этого только и нужно было графу Орлову-Денисову. «Значит — для нас один исход: победить или с честью умереть!» — объявил он своим войскам и тотчас же сделал следующее распоряжение: все полки поставил в четыре линии; впереди стали Мариупольский гусарский полк и Лейб-казачьи эскадроны; правый фланг расположил так, что он прикрывался пригорком у Московской дороги, на котором были расположены 4 орудия, а пять полков Донских казачьих и два эскадрона Изюмских гусар составили левое крыло.
Едва успел граф Орлов-Денисов сделать эти распоряжения, как два французских пехотных полка стали выходить из кустарника и открыли огонь. Он приказал отступать, чтобы увлечь неприятеля подальше, после чего Мариупольцы и Лейб-казаки бросились в атаку: оба французских полка изрублены на месте… Не довольствуясь этим успехом, наша первая линия, поддержанная второю, помчалась далее против показавшейся французской кавалерии и опрокинула ее… Неприятель двинул одну колонну своих войск вправо, к лесу, в обход нашего левого фланга, и эта колонна открыла сильный пушечный и ружейный огонь. Тогда граф Орлов-Денисов, видя умножающиеся против него силы неприятеля, послал к главнокомандующему армией просить подкреплений. Получив вскоре затем подкрепление из двух пехотных полков (Перновского и Полоцкого) и нескольких орудий, он донес главнокомандующему, что «до ночи не уступит Мюрату ни шагу».
Точно также неудачны были атаки французских войск и на наш правый фланг…
Наконец, около 9 часов вечера, огонь затих по всей линии нашей позиции и место сражения осталось за нами. Между тем, когда Тучков 3-й, Коновницын и гр. Орлов-Денисов отстаивали пункт соединения наших армий, войска колонны Тучкова 1-го успели выбраться на столбовую дорогу и, таким образом, цель всей упорной борьбы нашей с французами в течение целого дня была блистательно достигнута.
Ночью, на том самом месте, где происходило сражение, представился Лейб-казакам случай еще раз отличиться; две артиллерийские роты наши, желая выиграть время и расстояние, двинули свои орудия по тропинке, найденной ими в болоте, позади боевой позиции и, вскоре, попали в такую топь, что орудия завязли. Не находя возможности вытащить тяжеловесные пушки, артиллеристы наши принуждены были бросить их и уйти вслед за своим отступавшим отрядом. Узнав об этом, граф Орлов-Денисов командировал корнета Кутейникова и 50 Лейб-казаков с приказанием вытащить завязнувшие орудия. Дело было не легкое: вокруг болота стояли густой цепью французские стрелки… Но это не остановило Лейб-казаков: ползком, в одиночку, перебрались они к болоту, нашли по указанию артиллеристов место, где были завязшие пушки и, дружными усилиями, в глубочайшей тишине, успели их вытащить, а потом мимо французских линий незаметно провезти в наш отряд.3
Описанная, славная битва наших войск у Лубина или у Валутиной горы, а относительно Лейб-казачьего полка — битва у Заболотья, положила начало бесчисленному множеству крупных и мелких дел, стычек и схваток, которые, со дня отступления наших армий от Смоленска, должны были ежедневно и еженощно выносить Лейб-казаки вместе с прочими войсками, прикрывая, в арьергарде армий, движение наших войск. С каждым днем неприятель все более и более сосредоточивал свои войска, усиливал свой авангард и напирал все смелее и смелее…Если при этом представим себе, что и с нашей стороны прибывали к армиям подкрепления, что скученные по одной дороге, с громадными обозами и парками, войска не могли идти быстро и для сохранения порядка должны были делать часто остановки, что дороги при дождях делались иногда крайне затруднительными для ускоренного движения, — тогда станет понятно положение русского арьергарда, в котором неустанно день и ночь бодрствовали и трудились казаки.
В деле у Заболотья Лейб-казаки потеряли убитыми унтер-офицера Письменскова и рядовых Девяткина и Валуйскова; ранены штабс-ротмистр Секретев и поручик Коньков 2-й, нижние чины: юнкер Наумов 1-й, вскоре от раны умерший, и 4 рядовых казака.4
Главная опасность, угрожавшая нашему арьергарду, озабоченному выполнением задачи удерживать стремившегося неприятеля, заключалась в возможности быть обойденным французскими войсками. Для предупреждения подобных намерений неприятеля назначались, обыкновенно, казаки: на такие цели это единственное в своем роде войско. Рассыпаясь по всем сторонам местности, окружающей войска нашего арьергарда, они зорко следили за каждой тропинкой, могущей служить для обходного движения неприятельских отрядов, и тотчас же давали знать об опасности графу Орлову-Денисову, или же сами вступали в бой с французскими отрядами и стойко задерживали их.
От Лубина до Царева-Займища не удалось французам ни разу оттеснить русского арьергарда прежде назначенного к нашему отступлению времени, ни одно орудие не было нами потеряно, ни одна повозка не брошена.
1 - Степан Степанович, впоследствии командир Л.-Гв. Казачьего полка, генерал-лейтенант.
2 - Отряд этот составляли полки 20 и 21 Егерские, Ревельский пехотный и Елисаветградский гусарский, а также три Донских казачьих, с одной ротой конной артиллерии.
3 - Записки ген.-лейт. Николаева.
4 - Кондрашев, Абухов, Козлов и Родионов.
Источник.
Жеребков Алексей Герасимович. История Лейб-гвардии Казачьего его величества полка / Сост. офицерами полка. - Санкт-Петербург : тип. Второго отд-ния Собств. Е. И. Вел. канцелярии, 1876.
Российская Государственная библиотека — https://search.rsl.ru/ru/record/01003545936
Поделиться ссылкой:
Спасибо, очень познавательно.