Перейти к содержимому

Барклай-де-Толли М. Б.

gerb_alexander1ru

Барклай-де-Толли Михаил Богданович (1757-1818) — российский полководец, военный министр (1810-1812), главнокомандующий 1-й Западной армией в начале Отечественной войны 1812 года, генерал-фельдмаршал (1814).

Представление генерала от инфантерии Барклая-де-Толли императору Александру I о движении армии в 1812 году

Материалы о войне 1812 г., собранные Л. П. Бутеневым. Списки рукою неустановленного лица.

2012 © Война 1812 года. Документы эпохи.
Проект Российской государственной библиотеки

Рукопись представляет собой часть архивных материалов, собранных дипломатом Леонтием Петровичем Бутеневым (1797—1852) по истории Отечественной войны 1812 г. Представление объясняет, в целом, «каким образом неприятель был предупрежден во всех его замыслах; удержан по возможности в быстрых его движениях; и приведен к степени в коей непременно должен был подвергнуться совершенному истреблению». 

/ лл. 3 об. - 11 об. /

<...>

Я поручил генералу Винценгероде начальство над войсками, собранными между Поречьем и Духовщиной, состоящими из одного драгунского и трех казачьих полков. Он обязан был прикрывать дорогу к Духовщине и Белой, освободить Велижской уезд от набегов неприятеля и наблюдать за ними в Поречье, Сураже и Витебске.

19-го числа 5 и 6 корпусы прибыли в Смоленск по рудненской дороге, прочие же войска 1-й Армии прибыли 21-го и стали лагерем на правом берегу Днепра. 20-го генерал Платов прибыл с легкими войсками в окрестности Инкова и вошел в сообщение с Армией. 22-го июля 2-я Армия пришла к Смоленску и заняла позицию на левом берегу Днепра, заграждая дорогу из Красного в Смоленск.

После Могилевского дела князь Багратион нигде не встречал неприятеля и воспользовался сею ошибкою оного для следования к Смоленску усиленными переходами. Может быть содействовало также к сему скорому движению желание предупредить меня в занятии сего города; причиною сего обстоятельства могло быть одно из моих писем, в коем заметил я, что по направлению, принятому 2-ю Армиею, нельзя надеяться на соединение с 1-ю, которая в необходимости одна противится соединенным силам неприятельским.
Посему поспешил я прибыть в Смоленск, надеясь, что сим отвращу все препятствия для приближения его к 1-й Армии.

Сие соединение значительно расстроило предположение действий Наполеона, оно нанесло ему чувствительный удар

И так столь желаемое соединение обеих Армий совершилось, вопреки всем противу оного предприятиям неприятеля, и лестные надежды Наполеона исчезли; оно принудило его соединить все свои силы между Двиною и Днепром, оставя маршалу Удино собственные его способы, и сие было причиною, что сей последний был разбит, что предварительные виды Наполеона на Лифляндию, Псков и Новгород были обмануты и что 5-й корпус, назначенный с Австрийцами к следованию за князем Багратионом и занятию позиции между Припятью и Днепром, был ближе подвинут для замены в Могилеве корпуса Даву, присоединенного Наполеоном к главной Армии.

Сие соединение соделывается источником затруднительного положения Главнокомандующего

Но ежели расчеты Наполеона не были никогда столь совершенно предупреждены, то также никогда Главнокомандующий какой-либо Армии не находился в столь неприятнейшем положении, как я в сие время. Два Главнокомандующие двух соединенных Армий равно зависели от Вашего Императорского Величества и равно уполномочены были властью, принадлежащею к сему сану. Каждый имел право непосредственно доносить Вашему Императорскому Величеству и располагать по своему мнению вверенною Армиею. Я имел особенное право в качестве Военного Министра, объявлять Высочайшую волю Вашего Императорского Величества, но в делах столь важных, в делах, от коих зависела участь всей России, я не дерзал употреблять сего права без Высочайшего соизволения.

И так для приведения соединенных Армий к действиям, по возможности согласным и стремящимся к одной цели, мне надлежало все употребить, дабы установить между мною и князем совершенное единогласие, ибо из предшедшей нашей переписки о медленности действий произошло уже некоторое неудовольствие. Я должен был льстить его самолюбию и уступать ему в разных случаях против собственного удостоверения, дабы произвести с большим успехом важнейшие предприятия. Словом, мне следовало исполнять обязанность для меня непонятную и совершенно противную нраву и чувствам моим. Несмотря на то, думал я, что в полной мере достиг своей цели; но последствия удостоверили меня в противном, ибо дух происков и пристрастия скоро открылся, обидные суждения и неблагопристойные слухи, с намерением распространяемые в Петербурге, также восприяли свое начало при соединении обеих Армий! В сие самое время Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Павлович возвратился в Армию из Москвы. Ко всему оному должно еще присовокупить особ, принадлежащих к Главной квартире Вашего Императорского Величества.

Для начертания Вам, Всемилостивый Государь слабого изображения всего происходившего в то время упомяну только о некоторых главных лицах, находившихся в Смоленской Главной Квартире, из коих каждое в особенности побуждаемо было к осуждению всего: Герцог Виртембергский, генералы Бенигсен, Корсаков и Армфельд имели между адъютантами Вашего Величества и в обеих Армиях приверженцев, распространяющих все, что доходило до их сведения. Я скажу более: сам начальник моего Главного Штаба, человек с достоинствами, но ложный и пронырливый, единственно из лести к некоторым вышесказанным особам, к Его Императорскому Высочеству и князю Багратиону, — совершенно согласовался с общим поведением. Что ж до меня в особенности, я и канцелярия моя были беспрестанно утомляемы людьми, преданными сим лицемерам, алчущими узнать предполагаемые предприятия. Вскоре по исторжении ими какого-либо сведения, по их мнению нового, сообщали они сие, и особо вымышленные рассказы, иногда всенародно на улице, — следовательно, ни мало неудивительно, что неприятель был обо всем известен.
Для прекращения некоторым образом сего неудобства, употребил я все, что от меня зависело. Я удалил особ, поспешающих все разведывать и распространять, а именно некоторых адъютантов Вашего Императорского Величества, князя Любомирского, графа Браницкого, Влодека и многих других. Чрез сие, без сомнения, не доставил я себе друзей между ближними, окружающими Ваше Величество, но я желал бы также иметь право отправить некоторых особ высшего звания.

Расположение неприятеля

По полученным сведениям неприятельская Армия расположена была следующим образом: Вице-Король Итальянский между Суражем и Поречьем с 4-м корпусом и 1-м кавалерийским. Сураж и Велиж были заняты неприятелем, Король Неаполитанский стоял между Руднею и Лесной с 2-м резервным кавалерийским корпусом, и позади его маршал Ней с 3-м корпусом, вправо от Рудни между Березиной и Днепром находился генерал Монбрюн с 3-м резервным кавалерийским корпусом, и позади оного между Любавич и Дубровной маршал Даву с целым 1-м корпусом. Утверждали, что сам Наполеон с гвардиею находился еще в Витебске.

Предположение действий к нападению

Нападение могло исполниться прежде на Короля Неаполитанского и маршала Нея, находящихся в Рудне, но если б они отступили к Любавичам и Бабиновичам без сопротивления, мы не могли бы преследовать неприятеля, ибо неудобно было бы отдаляться от Смоленска более, нежели на три перехода; в противном случае Вице-Король Итальянский имел бы время и способ ударить нам в тыл со стороны Поречья.

И так я принял по моему мнению приличнейшее решение. Оставляя 2-ю Армию в Смоленске для наблюдения за неприятелем и прикрытия Московской дороги, под покровительством цепи передовых постов, коим надлежало усугубить свою прилежность, предпринял я совершение следующего движения с 1-ю Армиею.

Оная расположенная между Мощинками и холмом по дороге к Поречью напала бы с превосходством по левому своему крылу на Вице-Короля Итальянского и опрокинула бы его. По обеспечении таким образом правого моего фланга, если б весь край между Суражем и Велижем освободился от неприятеля и был занят генералом Винценгероде, обе Армии приступили бы к Рудне и ударили бы на неприятеля соединенными силами. Если бы между тем неприятель приближался к Смоленску, то для предупреждения его 1-я Армия присоединилась бы ко 2-й одним переходом.

По решению Совета избрано прямое действие к Рудне

Я предложил сие мнение в совещание, к коему приглашены были Великий Князь Константин, князь Багратион, начальники штабов и генерал-квартирмейстеры обеих Армий. Общим мнением решено было двинуться от Смоленска прямо к Рудне и оставить перед Смоленском сильный пехотный отряд с несколькими казачьими полками. Я согласился на сие решение, потому что оно было общее, но с условием отнюдь не отходить от Смоленска более трех переходов, ибо быстрым наступательным движением Армия была бы приведена в затруднительнейшее положение: все выгоды, полученные с столь великим трудом, исчезли бы для нас, я при сем заметил, что мы имели дело с предприимчивым полководцем, который не упустил бы случая обойти своего противника и тем исторгнуть победу. 26-го выступили обе Армии к Рудне. По донесениям передовых постов неприятель отступил; но притом получено также известие, что Вице-Король Итальянский находился в Поречье с 4-м корпусом и 1-м резервным кавалерийским,  подкрепленный кирасирскою дивизиею под начальством графа Дефранса. В таковых обстоятельствах не мог я устремиться за неприятелем и подвергнуть Армию обходу оной с правого фланга, а решился, во-первых, привести в действие вышесказанное намерение для освобождения правого своего фланга. По сему предложил князю Багратиону стать со всею Армиею в Выдре, где позиция была выгоднее Смоленской и оттуда мог он удобнее наблюдать за неприятелем и подкрепить свои аванпосты, будучи при том ближе к своему отряду в Красном и к 1-й Армии. В славном кавалерийском деле 27-го числа нашелся на квартире генерала Себастиани дневной приказ, удостоверивший нас, что неприятель известился о намерении нашем и отступил с умыслом.

Причины, воспретившие исполнению сего действия

В Петербурге много было разговоров и суждений о сем происшествии, особенно же князь Багратион и его приверженцы во многом меня обвиняли, за несколько времени пред тем, когда следовало им напасть и принудить к отступлению голову неприятельских сил, заградивших им путь, — не напали они на него; ныне же, не страшась более какой-либо ответственности, говорили единогласно о нападении! Поведение мое под Витебском доказывает, что я не страшился ударить на неприятеля. Я то исполнил, что следовало исполнить Багратиону: устремясь на голову неприятельской колонны, я удерживал ее доколе достиг места, предположенного к занятию. Я также ударил бы на неприятеля в Рудне, если б он там остался, ибо мог надеяться уничтожить часть его армии до соединения еще всех его сил. Общее же сражение за Руднею в окрестностях Любавичей и Бабиновичей, ни к чему бы не послужило, ибо: если бы место сражения и за нами осталось; мы не избежали бы потери в людях, кою не скоро можно заменить, потому что резервы наши были частию отдалены, частию еще не устроены; напротив того, неприятель имел позади себя и на флангах корпусы, могущие вскоре его подкрепить; но если бы им были разбиты и неприятель ударил бы нам во фланг со стороны Поречья и в тыл, — не знаю, во что обратилась бы тогда армия и самая Россия? — участь Империи зависела от сохранения армии, мне вверенной, доколе не было еще другой для замены оной. В таковых обстоятельствах из одного ложного стремления к славе предавать судьбу Империи власти слепого рока не значило ли бы изменить отечеству? Нужны ли мечтания о главных маршах тогда, когда цель войны: истребление неприятеля, поработившего Европу? Сия цель не могла иначе быть достигнута, как продолжением войны! Под Витебском намеревался я и несомненно бы сражался; ибо мог чрез то достигнуть предположенного предмета. Я утомляя и удерживая неприятеля, доставил я князю Багратиону время без препятствий прийти к Смоленску.

28-го войска 1-й Армии прибыли в места, из коих следовало исполнить действие на левый фланг неприятеля; 2-я Армия осталась в Выдре; авангард ее в Семлеве и Инкове, а 27-я дивизия с некоторою кавалериею в Красном.

29-го войска, назначенные к действию на Поречье, выступили вперед. Неприятель отступал по Витебской дороге до Трубилова; генералы Винценгероде и Краснов преследовали его.

30-го неприятель направился к Колышкам, а оттуда на Рудненскую дорогу; генерал Винценгероде переправился через Двину и наступал вдоль по правому берегу к Витебску; Краснов занял место между Двиною и Колышками и следовал за движениями неприятеля. Чрез пленных получено сведение о выступлении Наполеона с гвардиею его из Витебска и Любавичей.

Неприятель сосредоточивает все свои силы в окрестностях Рудни и Любавичей

31-го. Следование за движениями неприятеля и все удостоверяло, что он собрал всю силу свою за Руднею, в Любавичах, Бабиновичах и Дубровне. Я полагал, что он вознамерится с сей стороны нас атаковать в надежде, может быть, отрезать часть 1-й Армии, распространившейся до Поречья.

Полагают, что он с сей стороны учинит нападение

Для предупреждения сего замысла неприятельского, решился я соединить обе Армии в позиции при Волкове, как в одной из выгоднейших между найденными нами в течение всего похода, — и ожидать в оной сражения. 2-го августа обе Армии прибыли в сию позицию. Желательно было, чтобы неприятель нас в оной атаковал, ибо все выгоды были на нашей стороне.

Неприятель переправляется со всеми силами на левый берег Днепра и нападает на Смоленск

3-е. Получено сведение, что неприятель со всеми силами переправился на левый берег Днепра. Он стеснил генерала Неверовского, принужденного к отступлению в Смоленск с претерпением значительного урона и 9 орудий.

4-е. Неприятель атаковал генерала Раевского при Смоленске. В тот же день прибыли обе Армии на правый берег Днепра.

5-е. На рассвете является Наполеон пред Смоленском с соединенною своею силою, состоящею в 150.000 человек, подкрепившись 5-м корпусом князя Понятовского, пришедшим из Могилева.

Цель сего неприятельского движения

Намерение Наполеона было очевидно. Сим неожиданным движением отделял он нас от Армии генерала Тормасова, от всех южных губерний России и даже от Москвы. При всякой медленности к лишению его сих выгод пользовался он временем, дабы распространиться к Дорогобужу и тем предупредить нас в переправе Днепра под сим городом. Каково было бы впечатление и страх, произведенные известием о сих происшествиях в Москве и Южных губерниях? Более всего должно было заботиться об Украине Малороссии.

Вследствие сего было решено, что 2-я Армия выступит, в ночи с 4  на 5 число по дороге Дорогобужской, а 1-я Армия будет прикрывать сие движение, производимое против левого фланга неприятеля. Она должна была удерживать оного до достижения 2-ю Армиею Соловьевой переправы на Днепре, часть 1-й Армии должна была потом следовать тою же дорогой, а Князю Горчакову должно было занять с сильным арьергардом пункты при Гедеонове и Заболотье до прибытия 1-й Армии.

Знаменитые сражения, выдержанные 1-ю Армиею 5-го и 7-го августа в Смоленске, известны по моим донесениям. Неприятель был остановлен, и 2-я Армия столь удачно прикрыта, что не лишилась ни одного человека. По достижении надлежащей цели сих сражений, развалины Смоленска были оставлены неприятелю. Армия 7-го числа следовала двумя колоннами по Дорогобужской дороге.

Оставление Смоленска

Отдача Смоленска дала пищу по обвинению меня моим неприятелям. Слухи неблагопристойные, сочинения, исполненные ненавистью против меня, распространились и особенно людьми, находившимися в отдалении и не бывшими свидетелями сего события.

Для доказательства противоречия сих суждений, без сомнения восприявших свое начало от самолюбия сих умствователей, упомяну только о следующем. 2-го августа предписал я обеим Армиям занять позицию при Волкове, потому что была единственная во всей окружности, где можно было с выгодою ожидать неприятельского нападения. Сие действие почли слишком подверженным случайности. Говорили, что я подвергаю всю Армию опасности, поставляя ее противу соединенных сил неприятеля. Ныне же, когда 2-я Армия была отдалена от 1-й, требовали, чтобы я с 75.000 противился 150.000.
3-го числа все исступленные неприятели действительно были отражены нашими войсками; но сей день стоил Армии более 4.000 убитыми и ранеными и двух генералов.

Если бы я намеревался более удерживать за собою город, тогда следовало бы мне сменить войска, под Смоленском бывшие 5-го числа в течение 24 часов в беспрерывном огне, остатком Армии, то есть отборною частью оной, бывшею в резерве и сберегаемою для общего сражения. Надлежало также подвергнуть их потере нескольких тысяч людей и в труднейшем случае, нежели 5-го августа, ибо неприятель занял высоты, из коих фланкировал Днепровский мост и тем пресекал даже сообщение Армии с городом. Но, положив, что я бы удержал город 6-го, неприятелю следовало только переправиться через Днепр ниже Смоленска с частью своей Армии и угрожать правому моему флангу, дабы принудить меня к выводу войск из города. Тогда бы оный внезапно достался неприятелю, а я, потеряв совершенно без пользы от 8 до 10.000 человек, я увидел бы себя в необходимости: или против воли сражаться с превосходным неприятелем, или отступить в виду его. 2-я Армия могла бы удобно отвлечь неприятеля переходом Днепра выше Смоленска, но невозможно полагаться на сии соображенные движения, особенно когда две Армии, имеющие двух независимых начальников, должны действовать совокупно, что доказывается действиями 7-го августа.

В сей день, во время отступления моего из Смоленска, полагал я, по условленному учреждению, найти сильный арьергард в важных пунктах, чрез кои следовало первой колонне в малом расстоянии от неприятеля достигнуть Дорогобужской дороги. Вместо оного нашел я неприятеля. Единственно неустрашимости наших войск и искусству предводителей обязан я сохранением сей колонны, могшей подпасть совершенному рассеянию.

Многие громогласно объявили, что обеим Армиям надлежало остаться в Смоленске и атаковать неприятеля: вероятно для окончания войны одним разом, в случае неудачи, ибо я не понимаю, что случилось бы с Армией, имеющею в тылу крутые берега Днепра и пылающий город. Все сии лица, любящие осуждать и назначать следуемое к исполнению, нашлись бы в крайне затруднительном положении и лишились бы присутствия духа, если бы увидели себя на месте Главнокомандующего и имели на собственной ответственности защищение не только Государя, но и всего Государства! Легко предполагать распоряжения, не обнимая общего соображения и не взирая на будущее. Особенно же при уверении, что мы сами не обязаны исполнять оных и отвечать за последствия.

Сражение 7-го августа

Сражение 7-го августа, известное по моим донесениям, может почесться совершенною победою. Неприятель был отражен на всех пунктах, и победоносные войска ночевали на поле битвы. Они отступили единственно потому, что цель их была соединение обеих Армий. Одна половина Армии тогда сражалась, ибо остальная часть присоединилась к первой на другой день при деревне Соловьевой, где Армия перешла через Днепр по четырем мостам.
2-я Армия прибыла в Дорогобуж уже 9-го числа.

<...>

См. то же самое в книге:
Барклай-де-Толли М. Б. Изображение военных действий 1812 года. Тип. П. П. Сойкина, СПб., 1912.
Библиотека РУНИВЕРС.

Примечание. В текстах книги и рукописи имеются разночтения!


Читайте также статью Михаила Казанцева — Ключ от Москвы в 1812-ом

 

 

   

Поделиться ссылкой:

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Наверх